Поморский нож

Ножами, так или иначе, приходится пользоваться всем. Вещь эта привычная и обыденная так что большинство людей не обращают на ножи особого внимания пока они окончательно не затупятся или не сломаются. Для большинства нож это вещь, которая есть на каждой кухне. Большую часть людей мало интересует как и где появился нож, какие изменения претерпел со времен каменного века по день сегодняшний. Какие существуют виды и типы. И все же очень многие слышали про финский нож, кавказский кинжал, испанскую наваху. Быть может не так широко известны пчак, кард, якутский нож или паренский нож но их можно увидеть на прилавках магазинов торгующих ножами. А что такое поморский нож?

Исходя из названия этот нож должен быть в поморье у поморов. Начнем с поморья.

Сам термин «Поморье» не однозначный.

Российский историк XVIII века В. Н. Татищев, употребив в своей «Истории Российской» (написанной в 1739—1750 гг.) термин «Поморье» в разных местах с разным смыслом, помимо своего желания положил начало его вольной трактовки, которая продолжается до настоящего времени и включает обозначение:

• Территории беломорского побережья от Онеги до Кеми;

• Территории всего беломорского побережья;

• Территории всего Русского Севера.

В. Н. Татищев в своей «Истории Российской» даёт такое определение: «Обсчее имя Поморие, а по уездам: Архангельской, Колмоград, Вага, Тотьма, Вологда, Каргополь, Чаронда и Олонец»… «Есть северная часть России, в которой все по берегу Белого моря и Северного моря от границы Карелии с финнами на восток до гор Великого пояса или Урала заключается. К югу же издревле русские поначалу часть по части овладевали и к Руси приобсчали. Ныне же все оное и есче с немалою прибавкой под властью Поморской губернии состоит».

«Поморцами», а затем «поморами» с XVI века именовали население прибрежной части Западного Беломорья и волостей, записанных за Соловецким монастырем до раскола в русской православной церкви. Сохранялось такое наименование и в Архангелогородской губернии в XVIII веке. Еще в XIX веке местное население Архангельской губернии именовало «Поморьем» исключительно Поморский берег Белого моря, включая бывшие волости Соловецкого монастыря в Западном Беломорье.

Однако, в документах московских приказов, с начала XVII века, в эпоху Смуты, термин «поморские города» (Вятка, Тотьма, Пермь и Великий Устюг) применялся как название для целого региона. В то же время в новгородских источниках термин «Поморье» применялся исключительно к Западному Беломорью.

В IX-XII веках ушкуйники Великого Новгорода осваивали земли у Белого моря, называвшееся Заволочьем (между верховьями рек бассейнов Балтийского и Белого морей лежит водораздел, по которому ладьи перетаскивались волоком) создавая временные и постоянные поселения. С начала XII века земли Заволочья являлось владениями Новгородской республики.

В XII веке на север двинулись Ростово-суздальцы. Ростовцы шли в Заволочье по средней Сухоне, мимо новгородского поселения Тотьма, далее по Ваге и Кокшеньге к реке Юг. Между ростовцами и новгородцами стали происходить военные столкновения. Так, в 1149 году, согласно летописи, новгородцы и суздальцы сражались друг с другом. В 1166 году поход в Заволочье на Двину князя Мстислава, сына Андрея Боголюбского вызвал жестокую войну между Господином Великим Новгородом и Владимиро-Суздальским княжеством.

На Русском Севере, среди местных жителей, сохраняется память о том из каких мест древней Руси прибыли их предки. Так, верховье Северной Двины до сих пор жителями Архангельской области именуется Ростовщиной, поскольку населяют ее потомки ростовцев. Зато жители Обонежья (берегов Онежского озера), Беломорья и Двинских земель помнят о своем новгородском происхождении. Мезенцы считают себя "москвичами", а выходцев с Новгорода зовут шелонники.

Постепенная колонизация Поморья и ассимиляция местного финно-угорского населения привела к складыванию на европейском Севере особого этноса русского народа — поморов. С приходом Московского государства поморами стали именовать всё население бывших чудских районов Заволочья (онежане, мезенцы, двиняне, важане и др).

В 60-е годы XX века этнографические экспедиции Т. А. Бернштам собрали интересный материал. Например жители деревень устья Северной Двины не называли себя поморами, говорили так: «Никогда и разговору нет». Они считали поморами население Летнего берега. И ещё: «С Кандалакши на Мурман не ходили. Те может себя тоже поморами зовут, а для нас это не поморы»; Но встречались и заявления: «С Летнего берега не поморы, они картошку сеяли, хлебопашеством занимались». Жители кандалакшского берега утверждали: «Мы губяне, не поморы. поморы — те по морю живут, а мы в губе живем, и поэтому в Архангельске нас называют губянами». Жителей Терского берега кандалакшане называли «терчанами», «роканами», «карелой» и «пеккой». Сильнее всего самосознание «помор» оказалось выраженным у населения Поморского берега. Настоящими поморами оно считало только себя, прочно связывая это название с мурманскими тресковыми промыслами, а слово «поморский» добавляли ко многим проявлениям своей жизни и быта: «поморский харч», «поморская справа», «поморский обычай», «поморские гости» и т. д.

Нынешние официальные данные переписей населения показывают, что большая часть носителей поморской идентичности сегодня проживает на территории Архангельской области, а не на западном берегу Белого моря.

Как бы то ни было, на сегодняшний день, поморами считается население, обладающее поморской идентичностью. То бишь назвался помором, стало быть так и есть. Собственно перепись показало только то кто как себя обозвал.

Так что же такое поморский нож, если само понятие «помор» и «поморье» такое размытое? Тут в общем то все просто, современного поморского ножа нет, ну если не считать «камбалку» - шкерочный нож для обработки рыбы.

Тогда о чем речь? Но я не зря рассказывал откуда что пошло в поморье. Это было необходимо чтоб понять как сложилась культура поморов. Тут я понимаю совокупность устойчивых форм человеческой деятельности, без которых культура не может воспроизводиться, а значит — существовать. А ведь нож это тоже «устойчивая форма», и пришла эта «форма» из Древнего Новгорода вместе с первыми переселенцами в Заволочье. При раскопках Древнего Новгорода было обнаружено более 8000 различных клинков (интересно, что все они напоминали традиционный современный кухонный нож). Более подробно, по новгородским ножам, надо смотреть труды Б.А. Колчина. Но в основе ярко выраженная клинообразность во всех направлениях: по длине и толщине. Это можно понять если представить с каким трудом в древности добывалось железо. Для древнего кузнеца современный подход к изготовлению ножа это как из бревна вырезать ложку, пустив остальное в стружку. В древности ножи действительно ковали. Заготовку ножа тянули молотком до самого кончика, придавая ей нужную форму и сечение.

Но это в Новгороде, а что в поморье?

В 1940 году экспедиция на советском гидрографическом судне «Норд» обнаружила на острове Фаддея и в заливе Симса у восточного побережья полуострова Таймыр остатки зимовья русских землепроходцев и предметы начала XVII века. Дальнейшие исследования находок, в том числе человеческих останков, проведенные археологической экспедицией Арктического института в 1945 году, во главе с А. П. Окладниковым, позволили заключить, что не позднее 1617 года русские мореходы сумели обогнуть полуостров Таймыр, попав в море Лаптевых северным морским путём.

«Находки гидрографов на острове Фаддея и в заливе Симса явились тем более неожиданными и необычайными, что найденные предметы имели отпечаток не только отдаленной старины, но и своего рода роскоши и богатства. Они обнаружили здесь, к своему удивлению, сотни старинных серебрянных монет, остатки шелковых тканей и дорогих суконных одежд, серебрянные кольца с вставными камнями, драгоценные кресты тонкой филигранной работы, обломки каких-то невиданных инструментов и вооружения.»¹

Из всех находок, по теме настоящей статьи. Нам интересны находки ножей. Всего найдено ножей с ручками и без них — 8; длина лезвий 13 — 14 см, рукоятей 10 — 11 см. Ножны от ножей кожаные, длиной в среднем около 25 см — 5. ²

Нож с надписью славянской вязью (залив Симса)

Резной узор был заполнен оловом. Нижняя часть орнамента у лезвия представляет., повидимому, надпись вязью. Рукоять у лезвия сверху и снизу также была залита оловом. Подобная инкрустация в быту туземцев сибири, долган и нганасан Таймыра, уцелела до второй половины XX века, как элемент национальной культуры. Однако русское происхождение ножей, найденных на Таймыре, не вызывает никаких сомнений. Русские мореходы везли с собой также и олово. Которое употреблялось для заливки узора. Коренные же жители Таймыра и соседних с ним областей, разумеется, собственного олова не имели.

Интересно прочтение надписи на рукояти.

«М.Ф. Фармаковский предположительно прочел на ней имя владельца ножа - «Акакий» - и, видимо, его прозвище, заменяющее фамилию «Мураг». Проф. Гейман находит возможным читать эту надпись почти также : «Акакий Мурманец»³

Мне передставляется более верным прочтение сделанное Порфиридовым Н.Г.: «интересующие нас надписи на ножах не могут ли иметь простое и естественное значение: пурт. (т. е. нож) Ивана и пурт (т. е. нож) Акакия»⁴

Но как бы не читались надписи, не вызывает сомнений что надписи сделаны русской вязью.

«Ножи, украшенные оловянной инкрустацией. Были личной собственностью русских путешественников, а вместе с тем они несомненно являются и самыми древними образцами изделий подобного рода, потому что все остальные этнографические образцы, известные в настоящее время. Не старше XIX века, то-есть на двести лет моложе их.

Есть, следовательно, основания считать, что инкрустированные ножи из таймырской коллекции — являются одними из тех исконно русских образцов, которым впоследствии стали широко подражать все остальные жители Севера, воспринявшие русскую моду XVI – XVII столетий.»⁵

Находки на острове Фаддея и в заливе Симса далеко не единственные. Богатый материал дали раскопки города Мангазея расположенная за Полярным кругом, в нижнем течении реки Таз.

Первые упоминания о проникновении предприимчивых новгородцев за Уральские горы В летописных записях первой половины XI века встречаются. В 1032 году новгородцы под начальством некоего Глеба ходили к Железным Воротам (возможно, пролив Карские Ворота или какой-то из проходов через Урал). В 1079 г на северном Урале погиб новгородский князь Глеб Святославович, внук Ярослава Мудрого. Позднее имеются указания, что новгородцы за данью «ходиша люди старин за Югру и Самоедь». Уже в те годы упоминалось под именем Лукоморья прибрежье у Карского залива.

Первые морские пути к Мангазее были проложены поморами еще на рубеже XV–XVI вв. В последней четверти XVI века эти плавания особенно участились. Благодаря им была налажена регулярная связь Поморья с бассейном реки Таз. В 1572 году на реке Таз возникает их первая торговая фактория — морской и речной порт.

В 1600 году туда был послан отряд казаков во главе с князем М Шаховским и Д. Хрипуновым с наказом поставить там город. Из-за сопротивления ненецких племен отряд был вынужден остановиться в 200 верстах от Тазовской бухты. В марте 1601 года здесь, на мысу при впадении речки Осетровки (Мангазейки) в Таз, началось строительство «государева острога», которое было окончено летом того же года. А спустя шесть лет, в 1607 году, на его месте воеводой Д. В. Жеребцовым был «зарублен город Мангазея». Целью его основания являлось установление правительственного контроля за Мангазейским морским ходом, ведущим в богатую пушниной страну, и создание базы для дальнейшего освоения севера Сибири.

Мангазейский морской ход, соединявший Беломорье с Приобьем, являлся в те годы весьма оживленной торговой магистралью. Через него в Архангельск и Холмогоры вывозились сотни тысяч шкурок пушного зверя, а из Беломорья в Сибирь доставлялись хлеб, мука, соль и другие товары. Большие обороты торговли привлекали сюда сотни купцов и промышленников. «Мангазея в старину — это золотое дно, своего рода Калифорния, куда стремились за добьией драгоценного пушного зверя жители северных губерний» — писал дореволюционный исследователь истории Сибири М. Оболенский. О богатстве города ходили легенды, за Мангазеей прочно закрепилось прозвание «златокипящая». Только за период 1630–1637 гг. — время, для Мангазеи далеко не лучшее, — отсюда было вывезено около полумиллиона шкурок соболей. Торговые связи города выходили далеко за пределы России: через поморские города он был связан с крупными компаниями Западной Европы.

Массы крестьян различных категорий, представители крупнейших торговых домов — именитых «гостей» Усовых, Ревякиных, Федотовых, Гусельниковых, Босовых и других — появились в пределах Мангазейской земли. Во времена расцвета города (первая треть XVII в.) здесь скапливалось до 2 тыс. промышленников. Большой наплыв людей заставил мангазейские власти заботиться об их размещении и о размещении доставленных ими товаров. Именно в этот период в Мангазее появились десятки строений: церкви, амбары, жилые дома для тех, кто оставался здесь жить, работая на рыбных промыслах, по заготовке дичи и мяса, на многочисленных откупах, занимаясь выделкой промыслового снаряжения, косторезным, портняжным или кузнечным делом.

Однако уже в 1620 году — в начале правления Михаила Фёдоровича Романова — плавание «морским путём», через ямальский волок в Мангазею под страхом смертной казни было запрещено.

Закрытие морского пути привело к тому, что английские, голландские, а также большая часть русских купцов перестали торговать в Мангазее, это привело к экономическому упадку города. После очередного пожара город не смог оправиться и Мангазея исчезла: вначале как город, порт и торговая фактория, а затем и как историческое и географическое понятие.

Тайны заброшенного города остались закрытыми и для путешественников, побывавших на Мангазейском городище во второй половине XIX — начале XX века. Это городище площадью около 3,1 га расположено на высоком правом берегу реки Таз, на мысу, образованном устьем впадающей в Таз речки Мангазейки (в древности — Осетровка).

Первым добрался до Мангазеи в 1862 году Ю. И. Кушелевский. «Я видел очень заметные следы некогда существовавших зданий города Мангазеи, а у обрушившегося берега реки Таз нависший над водой огромной величины гроб из лиственных досок», — писал он. После него здесь побывал В. О. Маркграф. Он тоже отметил здесь остатки древнего города: «На месте, где значится «часовня», из высокого берега, подмываемого рекою, обнажаются бревна подвальных построек некогда бывшего здесь города Мангазеи. У подошвы берега жители находят изредка металлические предметы».

Первую попытку проникнуть в тайны Мангазеи предпринял в августе 1914 года И. Н. Шухов, биолог из Омска. Путешествуя по реке Таз, он побывал на Мангазейском городище и произвел здесь первые раскопки, «В настоящее время, — писал он, — от города Мангазеи остались лишь одни развалины. На берегу торчат бревна построек, нижние оклады зданий, тянущихся вдоль высокого обвалившегося берега до ручья. Сохранилось едва только одно строение, — судя по архитектуре, башня… Место, где была Мангазея, кочковатое, поросшее сорной травой и кустарниками. Берег обваливается и остаются мелкие предметы, как стрелы и ножи. Я нашел наконечник стрелы».

Первыми археологами, побывавшими на руинах Мангазеи, были В. Н. Чернецов и В. И. Мошинская. Осенью 1946 года они с большими трудностями добрались до городища. Сезон раскопок к тому времени уже подходил к концу, и ученые ограничились лишь составлением полевой карты и сбором подъемного материала — преимущественно керамики и обломков различных предметов. Это не помешало В. Н. Чернецову впервые во всеуслышание заявить, что «Мангазея не являлась… лишь военно-торговым форпостом. Это было прочно обжитое место». Но окончательно разрешить все загадки Мангазеи могли только планомерные раскопки. Они начались в 1968 году и продолжались на протяжении четырех полевых сезонов. Раскопки Мангазеи вела археологическая экспедиция Арктического и антарктического научно-исследовательского института под руководством М. И. Белова, в состав которой входили сотрудники Института археологии АН СССР О. В. Освянников и В. Ф. Старков.

К труду этой экспедиции, в поисках информации о ножах, мы и обратимся. В книге «Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI-XVII вв.» говорится, что большинство ножей универсальны по своим функциям и являлись составной частью личного вооружения промышленного человека. Длина клинков достигала 20 см. ширина до 2,5 см, толщина обушка до 0,5 см, рукояти в основном деревянные, но встречаются и костяные. Большая часть ножей между клинком и рукоятью имеют медную проставку (заплечик). На некоторых ножах заплечик еще имеет бронзовую орнаментированную накладку. Орнамент растительный, как правило гравированый. На тыльной стороне рукояти также медное или костяное навершие, иногда с кольцом (для ремешка). Клинки ножей в сечении треугольные.

Ножны кожаные, разной длины, до 27,5 см. зависящей от длины ножа, делятся на два типа. Ножны первого типа, прямоугольной или клиновидной формы, сделаны из толстой кожи. В верхней части имеются цельнокроеные ушки для подвязки к поясному ремню.

Применялся и другой способ крепления; через проушины в верхней части ножен пропускался ремешок, крепившийся к ремню, а через нижние отверстия — к ноге ⁶.

Тут я отвлекусь. Мне думается, что нижние отверстия использовались для горизонтального или близко к этому положению, крепления ножа, как и теперь у народов тундры. Но вернемся к дальнейшему описанию.

Некоторые ножны украшены тисненым орнаментом. На одном экземпляре в качестве декоративного элемента применена плетенка-шов из медной проволоки

Ножны описываемого типа сделанные из плотной кожи, нередко снабженные на конце дополнительным, порой фигурным «наконечником». не имели внутри каркаса. Подобные ножны уже довольно хорошо известны по находкам в позднесредневековых слоях русских городов⁷

В Мангазее найдены кожаные ножны иного облика — тип II. Они имеют более сложную конструкцию (рис 14, 6,7) и подобны ножнам встреченным среди остатков снаряжения погибшей экспедиции у берегов Таймыра. Мангазейские находки дают возможность полностью реконструировать как процесс их изготовления, так и первоначальный вид. Ножны раскраиваются из одного куска кожи так, что сшивается только одна боковая сторона и нижний торец, на который мог также нашиваться кожаный «наконечник» (головка). Однако из кожи делалась только внешняя часть — чехол. Внутрь него вставляется каркас из дерева, представляющий собой пластину, вырезанную по форме ножен причем низ более широкий чем верх. На короткой боковой стороне пластины выдалбливается паз под лезвие ножа. В верхней части каркаса вырезаны отверстия соответственно отверстиям на кожаном чехле, через которые продеваются ремешки, скрепляющие чехол и каркас и одновременно служащие для подвязки ножен к поясному ремню.

По сведениям С.В. Бахрушина, сибирские промышленники пользовались выделываемыми на Мезени ножами «чугриками» и зырянскими ножами, которые назывались «пурты». Сейчас трудно идентифицировать те или иные ножи с наименованиями их в письменных источниках, однако происхождение их из металлообрабатывающих центров, в первую очередь Русского Севера. Не вызывает сомнения. Об этом же свидетельствуют таможенные книги северорусских и сибирских городов.⁸

Археологические исследования Мангазеи продолжаются и в настоящее время.

В 2008 году издательством «Магеллан» выпущена книга «Мангазея: новые археологические исследования (материалы 2 0 0 1 -2 0 0 4 гг.)» Издание снабжено качественными иллюстрациями.

Сообщается, что найдено 57 ножей среди которых авторы выделяют два типа:

Тип I (52 экз.) - ножи с узкими острыми черешками, на которые насаживались цельные и наборные деревянные и костяные рукояти (рис. 128 — 1-5; 129 — 1-4; 130 — 1-7; 131 — 2 - 4). Рукояти сохранились только у единичных экземпляпов. Вероятно, по большей части, они изготавливались на месте. Все клинки, судя по качеству и однотипности. Были привозные.Ножи этого типа, за исключением одного, столового, с короткой цилиндрической цельнокованой рукояткой и узким лезвием (рис. 130 — 5), - универсальные, употреблявшиеся как в быту, так и на промыслах.⁹

Пользуясь приведенной на иллюстрации масштабной шкалой я попробовал с помощью программы для проектирования расставить размеры в миллиметрах. Можно отметить малую, на современный взгляд, длину рукоятей, даже у довольно таки не маленьких клинков. Так же характерна толщина обуха в 5-6 мм. Однако это не делает нож излишне массивным поскольку клинки имеют сечение треугольника не только поперек но также и сужаются от пяты к острию.

Ко второму типу авторы относят меньшую часть находок:

Тип 2 (5 экз.) - ножи с плоским пластинчатым насадом. Все они относятся к столовым ножам.¹⁰

Найденные, при раскопках, ножи можно разделить на три группы по размерам клинка:

1. длиной 15 — 16 см при ширине в основании 2,4 — 2,5 см и толщиной обуха до 5 — 6 мм.

2. длина 12 — 14 см; ширина 2,1 — 2,4 см; толщина 5 мм

3. длина 10 — 12 см; ширина 1,2 — 2,4 см; толщина 3 — 4,5 мм.

Анологичные по форме ножи (не менее 9 экз.) были найдены и во время предыдущих раскопок [Белов и др., 1981. - С. 79 — 80; табл. 40 — 1, 3-8; 71 — 1-9]. Подобные ножи широко распространены на русских памятниках позднего средневековья. В частности, они имеются в материалах раскопок стоянок в заливе Симса и острове Фаддея [Косинский, 1951. - С. 93-94; табл. II — 1-9], Алазейского и Стадухинского острогов [Алексеев, 1996. С. 39; табл. 43].¹¹

Вероятней, что рукояти для ножей изготавливались на месте, в Мангазее, тогда как клинки, скорее всего, были привозными. Деревянные рукояти изготавливались в основном из капа либо сувели березы. Однако имеется две находки у которых рукояти сделаны из прямоствольной древесины. В большинстве случаев торцы рукоятей защищены насадками литыми из свинцово-оловянистого сплава, либо из бивня мамонта. Заплечики украшены по бокам резными линиями (поясок наклонных линий или зигзаг), а на навершии — циркульным орнаментом.

Встречается монтаж, когда кончик хвостовика, выступающий из навершия, загнут с формированием проушины. Загиб, в большинстве случаев произведен поперек плоскости клинка, что можно выделить как своего рода особенность, которая, впрочем, была довольно широко распространена на Русском Севере и в упрощенном варианте (без проушины) дожила до ХХ века.

От наборных костяных рукоятей найдено несколько обойм (рис. 132 — 2, 4).¹²

Рассматривая картинки, конечно легко ошибиться, однако, я думаю что это все таки заплечики (больстеры)

Обращает на себя внимание рукоять из капа инкрустированная пластинками из бивня мамонта гравированных мелким двойным зигзагом с циркульными глазками. Пространство между пластинами инкрустировано ромбическими вставками из мамонтового бивня (рис 129 — 2).

Авторы отмечают:

Все найденные нами ножны идентичны по форме экземплярам из раскопок 1968 — 1970, 1973 гг. [Белов и др., 1981. - С. 75; рис 14 — 1-4, 79-80].

Деревянные вкладыши-футляры сохранились фрагментарно лишь в нескольких экземплярах (рис. 133 — 5)

¹³

Сведя во единое имеющиеся данные можно так описать поморский нож:

Клинок двойной клин, обух прямой либо, изредка, с опусканием линии обуха вниз у острия. Спуски от обуха (треугольная форма в сечении). Длина клинка от 100 до 200 мм, толщина ~5-7 мм в обухе у рукояти. Монтаж сквозной с загибанием кончика хвостовика перпендикулярно плоскости клинка, с формированием проушины или без такового. Рукоять коническая сужающаяся к клинку в сечении "яйцо", Оковка и навершие из кости, меди, бронзы или их сочетаний либо из свинцово-оловянного сплава.

В общем ничего особенного. Форма унаследована из Новгорода, и распространена по всей Руси.

Вот загиб хвостовика мне видится отличительной чертой. Кстати имел место не на всех ножах.

Ножны кожаные, прошитые с одной стороны и понизу, с деревянной вставкой (каркасом). Подвес на шнурках универсальный от горизонтального до вертикального с подвязыванием нижнего конца ножен к ноге (если на ножнах предусмотрено соответствующее отверстие для шнурка).

Сам конструктив и форма вставки/каркаса ножен наверное основная особенность, потому как родилась она именно в условиях севера, даже Заполярья и использовалась мореходами (поморами)

Практически в таком виде нож дожил до конца XIX века.

охотник
охотник
Ловец жемчуга

В ХХ веке, может несколько раньше, стала появляться «щучка». Рукоять увеличилась, приобрела бочкообразность и грибок/сучек, иногда подпальцевую выемку у заплечиков.

Фотографии ножа из Каргополя (Архангельская область) лубезно предоставленные Юрием из Зеленограда на форуме https://rusknife.com/

Вес ножа 165 гр. Рукоять 126,5 мм, для крупной руки. Монтаж сквозной, хвостовик не расклепан, а загнут. Оковка - серый металл. Предположительно свинцово-оловянный сплав. Клинок : 124 х 24,5. "Клин" по обуху: 4мм у рукоятки, 2,5 у "щучки". Ножны дерево + что-то вроде "кирзы". Все  "законсервировано" подсолнечным (судя по прогорклому запаху и жирности) маслом.

Я попытался сделать реконструкцию ножа поморов конца средневековья, стараясь не использовать «современные» материалы (за исключением ниток)

Однако, я полагаю, делая "рабочий" нож не стоит совсем отказываться от возможностей которые нам предоставляет современная химическая промышленность, в частности для пропитки деревянной рукояти специальными стабилизирующими составами.

Шнуровка являющаяся конструктивным элементом (скрепляет кожаный чехол с вкладышем) и одновременно служащая подвесом, в данном исполнении несет еще одну функцию регулирует плотность посадки рукояти в ножнах. То есть, затягивая или ослабляя петлю охватывающую устье ножен, усиливаем фиксацию ножа в ножнах одновременно усложняя его извлечение, либо наоборот - облегчаем извлечение.

Мне видится, что такая возможность регулировки устья ножен выполненных из кожи и дерева и эксплуатируемых в диапазоне температур от -50 до +35 в самых различных условиях влажности, качество весьма положительное.

Комплект нож/ножны довольно увесист и процессе эксплуатации, когда нож подвешен за шнуровку, например, к поясу, при изменении влажности происходит как бы саморегуляция устья ножен к рукояти. Нож своим весом и постоянными толчками при ходьбе подтягивает шнуровку.

Есть у меня еще одно предположение по конструкции ножен.
В этой конструкции при удалении шнуровки вкладыш легко вынимается, причем можно и вместе с ножом. Деревянный вкладыш понятно. Фиксация ножа в ножнах за рукоять тоже вопросов не вызывает. Практически везде на севере жесткие ножны с глубокой посадкой ножа. Но есть ли еще примеры разборных ножен?

Возможно я ошибаюсь, но мне видится, что это не с проста. Хотя ситуацию, когда в забитые снегом ножны с силой вогнали нож, что он там вмерз, представить конечно можно, однако сомнительно само такое пренебрежение к этому важному, в повседневном обиходе, инструменту.

Тем не менее, другой веской причины, кроме как возможность легкой очистки ножен от попавшего туда мусора, жира, снега, чему способствует и открытая со стороны обуха прорезь на всю длину вкладыша под клинок, я не нахожу.

Такие вот соображения.

Конечно же, тема поморского ножа на этом не исчерпана.

1Окладникков А.П. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра. Издательство Главсевморпути Москва 1948

2Долгих Б.О. «Новыеданные о плавании русских северным морским путем в XVII веке» Сборник «Проблемы Арктики» № 2 за 1943 год.

3Окладникков А.П. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра. Издательство Главсевморпути Москва 1948

4Порфиридов Н.Г. Надписи на ножах русских мореходов XVII в. журнал «Советская археология» (1958, №2)

5Окладникков А.П. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра. Издательство Главсевморпути Москва 1948

6Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI-XVII вв. Часть 2 // Издательство "Наука". 1981. 148 С.

7 Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI-XVII вв. Часть 2 // Издательство "Наука". 1981. 148 С.

8Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI-XVII вв. Часть 2 // Издательство "Наука". 1981. 148 С.

9Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Мангазея: новые археологические исследования (материалы 2 0 0 1 -2 0 0 4 гг.). - Екатеринбург-Нефтеюганск: изд-во «Магеллан», 2008. - 296 с.

10Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Мангазея: новые археологические исследования (материалы 2 0 0 1 -2 0 0 4 гг.). - Екатеринбург-Нефтеюганск: изд-во «Магеллан», 2008. - 296 с.

11Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Мангазея: новые археологические исследования (материалы 2 0 0 1 -2 0 0 4 гг.). - Екатеринбург-Нефтеюганск: изд-во «Магеллан», 2008. - 296 с.

12Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Мангазея: новые археологические исследования (материалы 2 0 0 1 -2 0 0 4 гг.). - Екатеринбург-Нефтеюганск: изд-во «Магеллан», 2008. - 296 с.

13Визгалов Г. П., Пархимович С. Г. Мангазея: новые археологические исследования (материалы 2 0 0 1 -2 0 0 4 гг.). - Екатеринбург-Нефтеюганск: изд-во «Магеллан», 2008. - 296 с.