Второй выход

 

Не смотря на то что первый поход к крепости окончился неудачей и принес понимание, что все не так просто как думалось, желание завершить задуманное меня не оставило. Оглядываясь на полученный опыт, я решил подготовиться более основательно и уделить своему предприятию целый день. В очередную пятницу, мы как всегда поехали всей семьей на дачу, но перед этим заехали в гараж, чтоб погрузить лодку на верхний багажник автомобиля.

Погрузка и перевозка лодки была продумана еще на этапе проектирования. На крыше нашей «пятидверной Нивы» установлен обыкновенный багажник на шесть опор. На задний край боковин багажника я уложил доску с направляющими и обмотанную упаковочным вспененным полиэтиленом. Доска и направляющие, в местах соприкасающихся с боковинами багажника покрыты графитной смазкой. Жена и Надя с Геной взяли лодку с кормы я за нос и мы поднесли лодку к машине. Я поднял нос лодки и положил его на поперечину, потом взялся за корму. Подняв лодку над головой, стал толкать ее вперед. Поперечина, смазанная графитовой смазкой, поехала вдоль багажника. Когда поперечина приблизилась к переднему краю багажника, я выше приподнял корму и на задний край багажника была положена вторая поперечина. Уложив лодку на вторую поперечину и надавив на корму, я приподнял нос лодки. Теперь можно сдвинуть переднюю поперечину назад. Лодка продвинута еще вперед, до своего походного положения. Теперь приподнимая поочередно корму и нос, поперечины расставлены по краям багажника. Можно привязывать лодку. О перемещений вдоль и поперек, лодка дополнительно застрахована веревками. Мачта гик, гафель и весла убраны внутрь лодки и тоже привязаны. Руль, гребок и паруса убраны в багажник автомобиля. Можно ехать на дачу.

Субботнее утро радовало солнцем и ясным небом. На воскресенье прогноз также обещал хорошую погоду и я пообещал что в воскресенье мы поедем на море. На этот раз я решил стартовать на речке Заостровка. Около моста в Нижнее Ладино есть спуск к воде и крохотный пятачок песчаного пляжа. В теплые солнечные дни там обычно купается ребетня. По Заостровке до Двины пять километров, еще почти десять по Двине от устья Заостровки до Соломбалы. До крепости получается почти тридцать километров, а еще ведь надо столько же пройти чтоб вернуться. Рассчитывая вернуться к вечеру, то есть провести на реке весь день, я взял с собой портативную газовую плитку и пару баллончиков с газом, чтоб не возиться с разведением костра и не терять на этом времени. Взял я походные котелки и миску с ложкой. На случай жажды во время движения прихватил с собой «армейскую» фляжку с чаем. Я даже взял с собой пять литров колодезной воды, в пластиковой бутыли, хоть за бортом целая река, но стоящие на ее берегах целлюлозо-бумажные заводы и прочие производства вызывают сомнения в чистоте речной воды. Пить то ее можно, тем более что я все равно пью только кипяченую воду. Но если есть возможность использовать чистую воду то зачем отказываться?

Гена с Надей помогли у реки снять лодку с машины. Гена остался у лодки сторожить вещи, а я отогнал машину во двор дачи. Погрузив свой скарб в лодку и уложив мачту вдоль борта - отчалил. Поставить паруса сразу не позволяет наличие мостов и электрических проводов, низко висящих над водой. Теперь меня уже не беспокоили земные дела, работа веслами не отвлекает от любования проплывающими мимо берегами, поросшими кустарником, дома деревни Малое Анисимово обращенные фасадами к Заостровке. У редкого дома нет оборудованного мосточками спуска к воде с лодкой на берегу, а кое-где сделаны небольшие «пирсы» рядом с которыми качаются на волнах одна две лодки. Анисимово плавно перетекло в Бордуково а там и автомобильный мост показался.

Двигаясь на веслах я не одел жилет, а поднимающееся солнышко сняло с меня сначала рубаху а потом и футболку. Приятно в теплый день раздеться, легкий ветерок охлаждает разогретое греблей тело. Безоблачное небо и ясное солнце не частые гости в наших местах, оттого и привычки к палящим солнечным лучам нет, овеваемый ветерком не сразу начинаешь замечать жжение от солнечных ожегов. Подъезжая к «Пирсам» я начал опасаться за свою кожу, пришлось прикрыть плечи. На греблю у меня ушло всего час времени. Не являясь поклонником этого вида спорта, особенно в собственном исполнении, я хотел поскорее поставить парусное вооружение, и пройдя мостик на пирсах поспешил причалить к берегу чтоб установить мачту и поднять паруса.

На всем протяжении Заостровка достаточно широка и глубока, чтоб можно было использовать паруса моей лодочки при попутных ветрах, и только необходимость убирать мачту при проходе под мостами, заставила меня упражняться в «народной гребле». Однако при впадении Заостровки в Северную Двину русло хоть и широко но глубиной всего сантиметров двадцать и только возле берега есть узкое углубление больше метра. Эта мель далеко вдается в Двину а выходить мне пришлось против ветра и я, держа марку, упорно лавирую то и дело чиркая швертом по песку.

Двина встретила мелкой волной и легким ветерком. В этот раз я один и управлять передним парусом некому. Сам я, сидя на наветренном борту, зацепившись ногами за ремни на днище, держа в одной руке шкот управляющий большим парусом а в другой удлинетель румпеля управляющего рулем, не могу дотянуться до стаксель-шкотов. Встречный ветер заставляет меня двигаться то к Кегострову то к Архангельскому берегу. Приближаясь к Кегостровскому берегу или фарватеру приходиться делать поворот, чтоб подставить ветру другой борт. При этом деревянный гик расположенный всего на сорок сантиметров выше борта перелетает с одного борта на другой, я в это время подныриваю под него чтоб оказаться на противоположном борту, по пути выдергиваю из стопора стаксель шкот одного борта и выбираю с противоположного. Это надо сделать пока лодка находится носом против ветра, только она не стоит, а продолжает поворачивать и когда паруса наполнятся ветром я уже должен быть на наветренном борту засунув ноги под ремни и вывесившись за борт, одной рукой управлять рулем а другой гика-шкотом. Еще хорошо бы чтоб гиком при этом не попало по голове, не то чтоб гик очень тяжелый но все равно деревянный а каской я пока не обзавелся.

Впрочем, подходя к деревне Гневашево, я уже довольно лихо, как мне кажется, выполняю этот маневр и гордо посматриваю в сторону купающихся и стоящих на берегу – смотрите как я могу! Ветер тем временем стал менять направление и стихать. Вот мне уже не надо отклоняться туловищем за борт, но и повороты теперь делать ни к чему. Правда скорость моя становиться все меньше и меньше. Пересаживаюсь с борта на днище поближе к середине лодки. Кегостров остался позади, я приближаюсь к Соломбале. Куда дует ветер теперь можно узнать, только глянув на дым от сигареты. А еще говорят курить вредно. Паруса безжизненно повисают и теряют свой аэродинамический профиль, тянуть при этом они конечно же перестают и я перебираюсь ближе к подветренному борту чтоб создать крен. Мачта наклоняется и паруса провисая приобретают форму, которую, при изрядной доле фантазии, можно принять за профиль самолетного крыла. Не смотря на зеркальную гладь реки и то, что от лодки не отходит даже маленькой волнишки, лодка движется не только благодаря течению. Верится в это с трудом, но плюнув за борт и наблюдая за медленно удаляющимся плевком, я вновь убеждаюсь в этом и не беру в руки весла.

         Солнце перевалило за полдень когда я проходил мимо острова Молодежный. Увидев местечко где можно удобно причалить, выйти на берег, решил пообедать. Воткнув лапу складного якоря в песок достал свой камбуз. Как приятно походить босиком по речному песку. Теплая вода в реке, так и манит искупаться, но некогда. А место хорошее, тут и бревнышко лежит и широкая доска, которую можно использовать в качестве скамейки или столика, по необходимости. Песчаный берег достаточно круто уходит на глубину. Место словно специально созданное для позагорать – покупаться.

Проявляя стойкость и не поддаваясь искушению я готовлю свой обед. В «ресторане не берегу» подают сегодня отличнейший суп «из пакетика». Шеф повар, в моем лице, не забывает положить туда картошечки и дождавшись когда вода закипит высыпает половину пакета «дачный суп». Целый пакет будет многовато а половина на одного меня в самый раз. Главное не сидеть, сложа руки в ожидании, а мелко порубать полукопченую колбаску, высыпать эти ароматные кубики в котелок и приняться за лук. Маленькой луковицы будет вполне достаточно, и помельче помельче. Пока занимаешься шинковкой, суп уже почти готов. Высыпаем лук, и нарезаем хлеб. Суп перелит в миску котелок, вымыт, наполнен чистой водой и снова поставлен на огонь. Пока я, усевшись на бревнышко, закопав босые ступни в белый песок, дуя на ложку с горячим супом, гляжу на медленно текущую реку, легкие как пух облака, замершие краны «Красной кузницы», в котелке вскипает вода. Высыпаю заварку в воду бьющую ключом со дна котелка, тут же выключаю газовую плитку и накрываю котелок крышкой. Второго сегодня не будет.

Не долгие сборы и я снова грустно смотрю на дым от сигареты. Меня обгоняет яхта, стучащая мотором. Ну так не интересно, под мотором то любой может. Вот уже позади место, с которого мы отправлялись с Андреем. Теперь я там, где уже был не так уж и давно. Знакомые буи на реке и все так же  от набережной Седова отходит местный «речной трамвайчик». К счастью ветерок сжалился надо мной и чуть чуть усилился. Я приобретаю некоторую мобильность и могу при необходимости уйти с курса старших железных «товарищей».

Заканчивается остров Молодежный и открывается остров Хабарка. День жаркий, небо безоблачно, ветра нет и народ высыпал на реку. Там полощут белье, невдалеке мужик с удочкой в руках зашел в воду, насколько позволили бродни. Ребетня с криками и воплями бегает по песку и плещется в воде. Все, кто на берегу, хоть недолго но смотрят в мою сторону. Мой белый парус отражающийся в заркальной глади ярко освещен солнцем, перевалившим за полдень. Я сижу на дне лодки и только мои плечи и голова видны над низким бортом.

 Медленно приближаюсь к бую стоящему в начале Маймаксанского фарватера. Прохожу совсем рядом с ним, где то тут, у южной оконечности острова Бревенник, мель. Вспоминается капитан из фильма «Волга Волга» - я тут все мели знаю – эта первая. На этот раз я поворачиваю задолго до того как шверт начнет чиркать по песку.

Теперь не как в прошлый раз. Светит солнце, ветер вот вот совсем выдохнется и нет нужды в лавировке, но есть и кое что общее, скорость приближения к цели ни чуть не больше чем в прошлый раз. Я спокойно покуриваю сидя на дне лодки и привалившись спиной к борту. Тепло, сухо, пусть медленно но все же еду куда надо, чего еще? Наслаждайся! И я наслаждаюсь. Забота о том, как и откуда дует ветер, где я и куда двигаюсь, насколько близко можно прижаться к берегу, чтоб разминуться с теми кто идет навстречу или обгоняет сзади, заполняет всю думалку не оставляя места иному и в то же время, так не похожа на повседневные заботы и проблемы, что оказываешься как бы в другой жизни. Именно этим мне и нравятся такие походы. Находясь в автономном режиме не приходится рассчитывать на помощь из вне, некогда глубоко погружаться в постоянно возникающие проблемы. Решения должны быть быстрыми и верными иначе минимально это нежелательное купание, а в худшем случае работа для водолазов по розыску твоего тела.

Вот и Хабарка позади, слева остров Средний, за ним сразу Горюха, а справа то, что когда-то было Маймаксанским лесным портом. Пустые бетонные причалы имеют заброшенный вид. Всюду следы запустения и разорения. Прохожу мимо, вот и урочище Няши на южной оконечности острова Никольский. Влево уходит Мурманский рукав, а мне строго на север в широкий Корабельный рукав[1]. Впереди Ненокурская кошка. Я оставляю ее по левому борту и ветер совсем пропадает. У разных концов островка стоят пара катеров, на берегу горят костры, девчонка отмахивается от комаров веточкой. Место замечательное, надо запомнить, только комаров много, даже меня, хоть я и не подхожу близко к берегу, достают. Дыма эти кровососы, тоже не очень то боятся. В конце концов мне надоело болтаться на воде без движения и я достал весла. Не спеша прохожу островок и направляюсь к левому берегу. А тут есть ветерок, весла снова убраны и я под парусом двигаюсь к Кривякской кошке. Теперь я держусь вдоль левого берега. С ветром идти веселей, вот и крепость видна. Я вижу ее впервые, но сразу понял что это крепость.

Бастионы, выложенные камнем, не так уж и высоки, на бастионах вышки охранников. Вот только охраняют они не подступы к городу, а заключенных внутри крепости. Солнце уже спряталось в кустах Крепостных кошек и серые, местами поросшие мхом, стены имеют довольно древний вид. Крепость приземиста и вовсе не выглядит угрожающе, но в то же время чувствуется мощь этих стен, сложенных чтоб противостоять ядрам корабельных орудий. Стоит вообразить пушки на бастионах, себя представить на борту деревянного парусного корабля, чтоб понять уязвимость судов проходящих мимо.

Теперь конечно ни кто не помнит, но будто бы в день официальной закладки крепости, 12 июня 1701 года, в природе произошло знамение, которому было много очевидцев. Накануне в канцелярии двинского воеводы было объявлено, что для участия в торжественном событии приглашаются все желающие. Особое приглашение было сделано для людей именитых — представителей светских, военных и духовных властей. В назначенный день к острову Линский Прилук подошел караван нарядно убранных судов. По существующему издревле обычаю, закладку новой крепости необходимо было произвести по возможности торжественнее, с пышной церковной службой и обязательным всеобщим угощением. После богослужения и совершения обряда освящения трассы будущих фортификационных сооружений, все присутствующие были приглашены на пир, который по обычаю оплачивался из казенных денег. С кораблей на берег доставили съестные припасы и бочки с вином и пивом. Задымились заранее сложенные очаги. Для воеводы и архиепископа на почетном месте был раскинут большой шатер, все прочие расположились прямо под открытым небом за общими, сколоченными на скорую руку столами. Зазвучали тосты и здравницы. Первую чашу верноподданные слуги, разумеется, подняли за здоровье царствующего монарха с подобающим для такого случая тостом и салютом из нескольких, специально доставленных на остров пушек. Дым салютных выстрелов еще стелился по речной глади, когда безоблачное до того небо внезапно потемнело. «С полудня поднялась туча облачная с великим ветром и против той тучи с моря поднялась другая туча с ветром также, с севером с глубника и сошлись... над новым основанием (т. е. крепостью) обе вместе; и в сражении обоих туч гром был велик и со блистанием молнии, и гром велик со градом, и южною тучей всю темность северный тучи обратило в море. Того времени было полчаса с четвертью и паки установися солнечная светлость и тишина ветра полуденного». Внезапная «шутка» северной природы только на короткое время смутила участников пиршества, затем торжества были продолжены.

Некоторое время спустя в одной из отосланных в Москву грамот это происшествие было истолковано как предзнаменование будущих побед в Северной войне, поскольку северная туча, под которой подразумели Швецию, была «повержена» южной, по убеждению участников пира, несомненно, олицетворяющей Россию. Такое толкование события весьма понравилось царю Петру и по форме изложенного, и по его сути.[2]

Теперь эта крепость передо мной, скорость моей лодочки не велика и я спокойно могу разглядеть вид крепости с реки. У крепости четыре бастиона. Морской и Могильный бастионы находятся в глубине острова. Рогаточный и Флажный бастионы выходят на берег. У Рогаточного бастиона нагромождение каких то сараев, кривых дощатых построек кое где обитых ржавым железом, у Двинских ворот на берегу лежат лодки, пара больших катеров и что то вроде буксира. Краска слезла с бортов этих судов и ее заменили потеки ржавчины. Да уж, вид этого исторического памятника очень не презентабельный.

 Я высадился на берег у северного угла флажного бастиона. Наконец то я добрался, надо хоть немного осмотреться.

Берег зарос густым ивняком. Полоса песка, открывающаяся во время прилива, усыпана валунами, известняковыми блоками со стен, какими то старыми стальными тросами, всяким железным ломом. Того и гляди ногу сломишь. Дальше на берегу, где кончается кустарник а сам берег почище, валяющиеся там и тут бутылки говорят что место облюбовано местными для пикников.

Где ж тут спрятать мою жестянку? Место должно быть не далеко от реки, скрыто от глаз, как из крепости, так и тех кто оставляет тут пустые бутылки. В то же время туда не должна доставать вода во время прилива даже в том случае если уровень воды поднимется от ветрового нагона. Лучше чем напротив места, где я причалил, наверно не найти. Со всех сторон кусты. Даже на углу бруствера, облицованного каменными блоками, растет густой кустарник. Вот под одним из каменных блоков я и спрятал коробку из под конфет. Немного подкопал землю под камнем с помощью ножа, запихал в ямку коробку и привалил куском известняка. Присыпав землю вокруг прошлогодним камышом, замаскировал все следы. Отойдя на расстояние окинул взглядом. Вроде бы не заметно что кто то тут что то делал.

Что ж можно возвращаться. Я пошел к лодке и тут зазвонил мобильный телефон. Звонит Наташа

- Время одиннадцать, ты когда приедешь?

- Я еще только до места добрался, сейчас отчаливаю и еду домой.

- У-у, как долго! На море завтра не поедем?

- Почему не поедем? Я ж ребятам обещал. Я уже возвращаюсь.

Говорят знакомая дорога в два раза короче. Последний вздох вечернего ветра вынес меня к северной оконечности Кривякской кошки и ветер выключился. Пара порывчиков, Эоловых внучат, тоже спешащих уснуть, встрепенули мои паруса и все. Паруса обвисли, кругом все стихло и уснуло. На реку стал опускаться туман укутывая берега белесой пеленой. Заметив, что крепость снова к югу от меня, а лодку выносит в сторону моря, достаю свой мускульный движитель. Над рекой, утопая в тумане, раздается плеск погружающихся в воду весел и скрип уключин.

Размеренная работа веслами располагает к размышлениям. Мысли движутся так же не спешно как и лодка. Думается об окружающем мире, о месте которое мы в нем занимаем, о реке несущей свои воды за тысячи лет до моего рождения. Когда меня не станет, река все так же будет стремится к морю. Чего стоит вся наша суета и ковыряние на этих берегах? Какой след мы оставляем?

Вдалеке показался белый огонь. Вроде как обстановки фарватера нет. Достаю подзорную трубу, вижу красный и зеленый бортовые огни. С моря в рукав вошло какое то судно и движется в мою сторону. Судно не большое и с малой осадкой, иначе бы оно тут не прошло, но все ж достаточно крупное чтоб стоило убраться с его дороги. Прижимаюсь поближе к берегу острова Никольский и продолжаю грести[3].

Судно нагнало меня напротив Ненокурской кошки, и мне пришлось развернуть лодку чтоб встретить носом волну поднятую этим ночным шатуном. Весь прошедший день я не видел чтоб тут ходили суда крупнее моторной лодки.

Когда судно скрылось в тумане и поднятые им волны разбились о берега, на реку вновь опустилась тишина, нарушаемая лишь скрипом уключин и плеском от моих весел.

Начинаю чувствовать усталость. Не от гребли, а общую усталость. С шести утра, когда я поднялся, прошло довольно много времени, да и кушал я последний раз довольно таки давно. Мне помнится, когда шел вперед, и проходил причалы Маймаксанского лесного порта, то сразу как они кончились был неплохое местечко где можно выйти на берег. Пожалуй надо там остановиться и отдохнуть.

Не доходя около ста метров до бетонного причала, подхожу к берегу. Неширокая полоска песка, поднимаясь от воды, упирается в невысокую ступеньку и дальше берег покрыт мягкой травой. Если не выходить на траву, то и не догадаешься, что находишься в девятнадцатом поселке. Шумы из поселка, если они есть, глушатся растущем на берегу ивняком. Деятельность на причале прекратилась давно и не похоже что когда ни будь возобновиться. Место тихое и приятное, особенно в третьем часу ночи, а именно в это время я решил тут остановиться.

Кроме ощущения уединенности, местечко обладает еще парой важных, для меня, предметов. Из песка торчит старая деревянная свая. Видимо к тому времени как ставили эту сваю, закончились все толстые деревья. Из песка, примерно на локоть, торчат нескольких бревен перевязанных вместе толстой стальной проволокой. Концы бревен обрезаны почти ровно, что сразу навело меня на мысль использовать их в качестве кухонного стола. Рядом со сваей лежит ствол дерева, вывернутого где то вместе с корнем и занесенного сюда весенним половодьем. Кора с дерева давно отвалилась, а сам ствол, побелевший на солнце, почти удобная скамья. Во всяком случае это лучше, чем сидеть на песке.

Плитку ставлю на импровизированный стол, на плитку кастрюльку с водой и начинаю чистить картошку. Разнообразием меню я себя в походах не балую и поэтому высыпаю в кастрюльку сухой суп оставшийся в пакете с прошлой трапезы.

Ветра все равно нет и я, не спеша, вкушаю свой супчик, а тем временем готовится чай. Ну вот, жить стало лучше, жить стало веселей. Повеселиться то я очень люблю, особенно поспать, а вот перспектива и дальше махать веслами как то не радует. Выбираю местечко по ровней, раскладываю свой спасательный жилет и укладываюсь на нем подремать.

Не могу сказать что заснул, но и не бодрствуя, лежу думая ни о чем. Через какое то время зашелестели листья на кустах, щеки почувствовали легкие дуновения и раскричавшиеся чайки стали звать в дорогу.

Я вовсе не чувствовал себя отдохнувшим, наоборот, возбуждение от стремления к цели прошло, непродолжительная дрема сковала мозг оцепенением, если не сказать отупением. Уставшие мышцы заявили о себе болью. Хождение под парусом на маленькой лодке заставляет работать все тело, и теперь это тело чувствовало себя разбитым. Спина, одеревеневшая от лежания на жесткой земле, не хочет гнуться. Колени, большую часть прошлого дня и ночи бывшие в согнутом и при этом напряженном состоянии, не хотят больше сгибаться. Руки, то тянувшие шкоты, то махавшие веслами, не хотят поднимать лодку, чтоб спихнуть ее в воду. Пальцы, задубевшие от веревок и весел, не хотят ничего хватать. В общем бренное мое тело что то делать и куда то ехать не хочет. Однако я обещал детям что мы поедем к морю на Ягры, значит надо возвращаться, и пройти по воде почти двадцать километров. Средняя скорость лодки, при хорошем ветре, пять километров в час, а уже пять утра.

Скрипя, как прошедший под дождем железный дровосек из страны ОЗ, я поднял паруса и столкнул лодку на воду. Я не вытаскивал лодку далеко, когда выходил на берег, но ушедшая с отливом вода обнажила песок под лодкой. Оказалось что дно реки здесь выложено досками, как крыши наших северных храмов. Один конец доски в песке и прикрыт следующей доской а второй, заостренный от того что подгнившие края отвалились, торчит в сторону берега. Этакая деревянная черепица. Вряд ли кто то специально выкладывал так доски. Наверное, падавшие с причала во время погрузки разгрузки, доски уплывали далеко не все. Некоторые, самые сырые, тонули прямо тут. За пределами причалов дно, конечно же, не углубляли, то есть не чистили, и доски разворачиваемые волнами одним концом к берегу постепенно замывались песком. Когда-то через лесной порт прошла не одна тысяча кубометров леса, какие то крохи и просыпались, но их хватило чтоб замостить дно реки.

Теперь мне надо отойти от берега так, чтобы какая ни будь доска, не пробила тонкую фанеру моей лодки. Шелонник[4] прижимает лодку обратно к берегу, где под водой спрятались эти, опасные для меня, упоминания былой активности соседствующих тут причалов. Тут уж некогда прислушиваться что там и где болит, надо пошевеливаться. Пристально всматриваюсь в глубину за бортом, вот уже перо руля и шверт можно опустить. Благополучно выхожу на речной простор.

А ветерок то поднялся вполне ничего себе. Лодка кренится и я зацепившись ногами за ремни вывешиваюсь за борт. По борту у меня сделана неширокая опалубка, как раз для того чтоб на ней можно было сидеть. Теперь опалубка почти под коленями, и «пятая точка опоры» повисла над водой. Завозмущались мышцы брюшного пресса – «ну сколько можно!». «Ничего, ничего, терпите, ишь распустились. Скоро ботинки не увижу не нагнувшись», выбираю гика-шкот и беру круче к ветру.

Река весело запела под форштевнем, водяная пыль освежает лицо, упругая струя надавила на перо руля – «врешь, не возьмешь!». Ветер навалился на паруса вытянув шкоты в струну. Белым крылом парус летит над водой. Разбегаются за кормой, вырвавшиеся из под днища, пенистые струи. Солнце поднявшееся над горизонтом золотым диском, рассыпалось по воде миллионом радостных искр. Вот оно ощущение полета, борьбы и единения со стихиями, власти над своенравным ветром, запряженным в белую упряжь парусов. Это моя песня, которой аккомпанируют ветер и вода на сцене залитой солнечным светом под куполом небесной синевы.

Усталость, загнанная но не изгнанная, берет свое. Шелонник, не встречая препон на речном просторе, взъерошил водную гладь и срывая бисер с гребешков сильнее и сильнее надувает парус. Стопор удерживающий шкот переднего паруса не справляется и веревка выхлестывается из него. Стаксель захлопал на ветру, шкоты заплясали хлестая все до чего могут дотянуться. Привожусь к ветру и утихомириваю закапризничавший парус. Зуёк, вздрагивая как живой, бежит вперед. Я своим весом удерживаю лодку на ровном киле в то время как ветер стремиться положить ее на борт. Напряженные мышцы торса начинают дрожать.

Впереди уже остров Молодежный. От Соломбалы к Молодежному, ныряя в волнах, движется байдарка. Вод ведь, не только мне не спится. На байдарках обычно ходят туристы, люди не совсем нормальные, если нормальными считать то большинство, которое свободное время предпочитает проводить перед телевизором. Ну так и отлично, тем интересней было бы с ними пообщаться.

Подходить к острову приходится против ветра. За то легче будет отходить, подумал я и заложил контргалс в сторону «Красной кузницы». Мощный судостроительный завод давно еле сводит концы с концами. Его портальные краны грустно склонили свои стрелы над пустующим плавучим доком. Старейшее предприятие, начавшее свою деятельность в петровскую эпоху, не может расплатиться с долгами. Разве не грустно смотреть на это?

Теперь я повернул на Молодежный. С расстояния мне виден большой костер на берегу. Байдарка уже вытащена на песок. Что то, судя по размерам костра, на настоящих туристов мало похоже. Дождя давно не было, значит необходимости сушиться быть не должно. Котелок над таким пламенем тоже не повесишь. Зачем такой костер?

Держу курс чуть ниже по течению от поляны с костром. Поляна окружена ивняком, так что один куст растет у самой воды. Вот и хорошо, я встану на песчаном пляже недалеко и в тоже время отделенный кустами.

На ходу поднимаю шверт травлю шкоты, поднимаю перо руля и по инерции выкатываю на песок. Теперь, чтоб лодку не унесло, воткнуть лапу якоря в землю, убрать паруса, можно и закурить. Бросив взгляд на лодку, все ли в порядке, достаю сигарету и иду к соседям.

Вокруг большого костра, кто стоя, кто сидя, кто лежа, расположилась молодежь. Не громко звенит струнами гитара. Люди о чем то беседуют, пьют пиво. Здороваюсь и ловля в ответ настороженные взгляды, словно на стену натыкаюсь. Что за беда? Чем я их напугал? Огоньку не найдется? – указываю рукой с сигаретой на костер. Ко мне подходит парень с зажигалкой, дает прикурить. Пока я затягиваюсь, прикрыв пламя зажигалки ладонями, спрашивает – вы не из инспекции. Отрицательно мотаю головой – из какой? Парень мнется – ну не знаю по лодкам или рыбнадзор. Нет, я только что на парусной лодке подошел – улыбаюсь в ответ. Сидящие у костра молча слушают наш разговор и мое «нет» снимает напряжение.

Мысленно обыгрываю ситуацию. Раннее утро, по берегу из кустов вываливается мужик в армейской куртке, ярко-оранжевом жилете и броднях. А сам бы я за кого принял такого?

 

Парень, давший мне прикурить, выпил пива ровно столько чтоб язык стал шустрее шевелиться между зубами, мир стал радостней а люди вокруг все сплошь друзьями. Вовсе они не туристы, а байдарка «таймень-3» достался «в наследство» на ней они по очереди и переправили всю компанию на остров. Здесь просто отдыхают со вчерашнего вечера. Пожелав друг другу удачи, разошлись, он к костру, а я к своему «Зуйку»

А может не ходить дальше? Позвонить брату, приедет за мной да и заберет вместе с лодкой. Сейчас он конечно спит, будить не буду, лучше сам посплю. Раскладываю свой спасательный жилет на песке и ложусь на него. Кепку надвигаю на глаза, но полной темноты не наступает. Северное солнце летом спит мало и встает рано. В голове шумит, тело гудит, сон не идет. Даже чуть забыться не получается, хоть и старательно пытаюсь это сделать. Так я пролежал около часу. Интересно Гриша проснулся или еще спит? Позвонить и спросить спит ли он? Время уже семь часов. Ну и че я лежу? При таком ветре мне ходу осталось на час полтора, да потом по Заостровке час. А если ждать когда брат проснется, потом ждать когда приедет потом пока он меня отвезет, то же на то же и выйдет.

Поднимаю паруса и выхожу на Двину. Несколькими длинными галсами выхожу к Пирсам. Движения на реке почти нет и мне не приходиться избегать больших судов. Войдя в устье Заостровки, убираю паруса, укладываю мачту в лодку и сажусь на весла. Час гребли и вот уже Нижнее-Ладинский мост, и место, откуда я вчера отчалил. Звоню Наташе, чтоб прислала мне Генку, и в ожидании начинаю паковать свое имущество. Второй поход к крепости закончился, и закончился вполне успешно.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ